Констанс О`Бэньон - Пират и русалка
Выбравшись наружу, он уложил Доминик на траву у фонтана и убедился, что она еще дышит. Чувствуя, как ужас сжимает ему сердце, Бертран повернулся к дому. Он должен попытаться спасти своего друга, и это еще вполне возможно, так как огонь пока не перекинулся на восточное крыло дома.
Бертран бросился в горящее здание, взлетел по задней лестнице и побежал по задымленному коридору к спальне Жана-Луи.
Удивительно, но этой части дома пламя даже не коснулось. Бертран нашел своего друга лежащим под портретом покойной жены. Его глаза, в которых застыло выражение любви и нежности, были прикованы к ее лицу.
Бертран поднял Жана-Луи на руки и с изумлением обнаружил, что измученный болезнью и невзгодами старик весит чуть больше ребенка.
Теперь пожар подбирался все ближе, яростно разрушая все на своем пути и набирая дьявольскую силу.
Бертран поспешил к задней лестнице и выбрался на улицу. Он опустил своего старого друга на траву рядом с Доминик, не зная, выживет ли хоть один из них.
Чувствуя себя совершенно бессильным перед разбушевавшейся стихией, он смотрел, как горит старый дом. Языки пламени взвивались вверх и освещали потемневшее небо. Бертран расслышал вдалеке стук копыт – должно быть, соседи увидели зарево и спешили на помощь.
Собравшись с духом, он приложил ухо к груди Жана-Луи и понял, что тот мертв. С тяжелым сердцем Бертран закрыл глаза, своему старому другу. Времени для скорби не было – по крайней мере сейчас. Следовало спрятать где-нибудь Доминик, и как можно скорее. Он не доверял полковнику Марсо, особенно после всего, что тот сделал с этой семьей.
Подхватив Доминик на руки, Бертран взобрался на лошадь и пустился в путь. О старом Шарбоно позаботятся другие, подумал он.
Он отвез девушку в свой охотничий домик и поручил заботам Айниз, жены егеря. Эта женщина прекрасно разбиралась в травах и врачевала раны лучше любого доктора.
– Позаботьтесь о ней, Айниз, – велел он.
Айниз молча кивнула в ответ. В следующую минуту она уже окунала кусок чистого полотна в лохань с горячей водой. Бросив на девушку проницательный взгляд, она негромко произнесла:
– Сделаю, что могу.
Когда Бертран вернулся на плантацию Уиндворд, почти совсем стемнело. От дома уже ничего не осталось. Вокруг пожарища бродили потрясенные соседи. У них было много вопросов, на которые Бертран отвечал весьма уклончиво.
С печалью в сердце долго стоял он над телом Жана-Луи. Старый мсье Шарбоно был прекрасным человеком, и многие оплакивали его кончину, но больше всех Бертран.
Было уже очень поздно, когда он вернулся в хижину и увидел, что у Доминик забинтованы руки и почти все лицо. Девушка все еще не приходила в себя, и Бертран встревожился.
– Как она, Айниз?
– У нее ожоги на лице и руках, но самый сильный на ноге. Пока ничего больше сказать не могу. Не знаю.
Четыре дня Доминик пробыла в мире, наполненном видениями и кошмарами, реальными и воображаемыми. Чьи-то чужие беспощадные руки причиняли ей боль, заставляли пить отвратительное пойло и втирали дурно пахнущие мази и бальзамы в ее ожоги.
За окном, у которого стояла ее постель, цвели лесные цветы и порхали яркие бабочки, но Доминик ничего этого не видела. Ее окружали сумерки. Где-то в глубине ее сознания жила одна мысль – возвращение к жизни принесет с собой невыразимую боль потери.
Иногда ей чудилось, будто у постели стоит Джуд и смотрит на нее осуждающим и ненавидящим взглядом. Доминик не могла понять, было ли это на самом деле или только привиделось ей?
Какая-то незнакомая женщина заставляла ее бороться за жизнь. Но выполнять то, что от нее требовали, стоило слишком больших усилий. Доминик было куда покойнее оставаться в замкнутом темном мире, лишенном звуков и красок.
Джуд услышал, как якорь со скрежетом опустился в воду, и корабль остановился, покачиваясь на волнах. У пленника не было ни малейшего представления о том, где он находится, ибо в той мрачной преисподней, куда его бросили, он давно перестал отличать день от ночи и потерял счет часам и суткам.
Где-то над его головой открылся люк, впустив внутрь такой яркий свет, что Джуд зажмурился от резкой боли в глазах. Он услышал, как кто-то спускается по деревянной лестнице, и прижался к стене, приготовившись встретить любую опасность стоя.
Чьи-то грубые руки схватили Джуда за плечи и рванули вперед. Ему стоило больших усилий сохранить равновесие.
– Поднимайся по лестнице, – по-французски произнес резкий голос.
Джуду ничего не оставалось, как выполнить приказание. С трудом добравшись до верхней ступени и хватая воздух пересохшими губами, Джуд понял, насколько он ослаб. Ему не давали ничего, кроме жидкой водянистой похлебки, есть которую он отказывался. Теперь он пожалел об этом: отвратительное пойло хоть немного поддержало бы его силы.
Джуд ступил на палубу. Корабль качало, он широко расставил ноги, чтобы не упасть, и попытался сосредоточиться на окружавших его предметах. День клонился к закату, но даже от неяркого вечернего света глаза у Джуда болели и слезились.
– Так-так, – ядовито произнес кто-то по-английски с сильным акцентом. – Наконец-то перед нами неуловимый капитан Гэллант.
Говоривший презрительно засмеялся.
– То, чего не мог сделать ни один мужчина, сумела сделать женщина. Эх, капитан, капитан. Вы купились на старый трюк – им пользовались бессчетное число раз с тех пор, как Ева соблазнила Адама вкусить от запретного плода.
Никакая пытка не причинила бы Джуду такие страдания, как эти слова француза.
– Кто вы такой? – спросил Джуд. Он различал лишь неясный силуэт говорившего.
– Позвольте представиться, капитан. – Человек излишне церемонно поклонился. – Я – полковник Марсо. Как только Бонапарт узнает о вашей поимке, меня, уж конечно, ожидает повышение и я, без сомнения, попаду в его приближенные.
Он схватил Джуда за волосы и резко запрокинул назад его голову.
– Сейчас-то вы смотритесь так себе, но тем не менее за вашу голову обещана хорошая награда.
Тем временем глаза Джуда привыкли к свету, и он смог разглядеть своего мучителя. Капитан всегда подозревал, что о человеке многое может рассказать его манера одеваться, а этот тип явно любил покрасоваться – вычурные, невероятных размеров эполеты и золотые галуны свидетельствовали о весьма сомнительном вкусе их обладателя. Сделав правильное заключение, что перед ним чванливый хвастун, Джуд сумел точно рассчитать удар.
– Мне всегда хотелось посмотреть на мужчину, который заставляет женщину делать то, на что у самого не хватает сил. Значит, именно такого рода поведение поощряет Наполеон в тех, кто ему служит?
